СТИХИ О ЗНАМЕНИТЫХ РОССИЯНАХ: А.В. СУВОРОВ

Стихи о Суворове, Суворову

Суворову

(Акростих)

Стратег и тактик он в военном деле,
Учил солдат «Науке побеждать»,
Взял Рымник, Измаил и, в русских веря,
Он говорил: «Отчизна нам как Мать!»
Ревнитель новизны в своём искусстве,
Осуществил Альпийский переход…
Великий полководец, князь, граф русский,
Удачливый в сраженьях патриот.

(Н. Белостоцкая ■)

Александр Суворов
(Акростих)
 

Арбат провожает последних прохожих,
Луна показалась впотьмах над Москвой.
Елозит в кроватке создание божье –
Курносый младенец с Великой судьбой!
Сопит и не знает о будущих бедах –
Армейская доля с ребяческих лет...
Не снятся ему и лихие победы,
Далёкие битвы, встряхнувшие свет.
Расти и расти предстоит мальчугану,

Сражаясь с болезнями, дабы потом...
Усердно навешивать войску султана,
Врагу завсегда учиняя разгром!
Оплот государства, приверженец чести,
Решительный стражник – народный герой!
Однако, сегодня мальчишка в поместье,
Во сне улыбаясь, болтает ногой...
(А. Денисов ■)
 

Снигирь

Что ты заводишь песнь военну
Флейте подобно, милый Снигирь?
С кем мы пойдем войной на Гиену?
Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?
Сильный где, храбрый, быстрый Суворов?
Северны громы в гробе лежат.

Кто перед ратью будет, пылая,
Ездить на кляче, есть сухари;
В стуже и в зное меч закаляя,
Спать на соломе, бдеть до зари;
Тысячи воинств, стен и затворов,
С горстью Россиян все побеждать?

Быть везде первым в мужестве строгом,
Шутками зависть, злобу штыком,
Рок низлагать молитвой и Богом,
Скиптры давая, зваться рабом,
Доблестей быв страдалец единых,
Жить для царей, себя изнурять?

Нет теперь мужа в свете столь славна
Полно петь песню военну, Снигирь!
Бранна музыка днесь не забавна,
Слышен отвсюду томный вой лир,
Львиного сердца, крыльев орлиных
Нет уже с нами! – что воевать?

(Г. Державин, 1800)
(Державин использует такое правописание: СНИГИРЬ, оно принято во всех изданиях. Стихотворение написано на смерть Суворова, скончавшегося 6 мая 1800 г. в присутствии Державина. «У автора в клетке был снигирь, выученный петь одно колено военного марша; когда автор по преставлении сего героя возвратился в дом, то, услыша, что сия птичка поет военную песнь, написал сию оду в память столь славного мужа» – таковы пояснения самого Державина.)

О радость! – Муза! дай мне лиру...

О радость! – Муза! дай мне лиру,
Да вновь Суворова пою!
Как слышан гром за громом миру,
Да слышит всяк так песнь мою!..
Идёт в веселии геройском
И тихим манием руки,
Повелевает сильным войском,
Сзывает вкруг себя полки.

(Г. Державин)
 

Суворовское знамя

Отступать! – и замолчали пушки,
Барабанщик-пулемёт умолк.
За черту пылавшей деревушки
Отошел Фанагорийский полк.

В это утро перебило лучших
Офицеров. Командир сражён.
И совсем молоденький поручик
Наш, четвёртый, принял батальон.

А при батальоне было знамя,
И молил поручик в грозный час,
Чтобы Небо сжалилось над нами,
Чтобы Бог святыню нашу спас.

Но уж слева дрогнули и справа, –
Враг наваливался, как медведь,
И защите знамени – со славой
Оставалось только умереть.

И тогда, – клянусь, немало взоров
Тот навек запечатлело миг! –
Сам генералиссимус Суворов
У седого знамени возник.

Был он худ, был с пудреной косицей,
Со звездою был его мундир.
Крикнул он: «За мной, фанагорийцы!
С Богом, батальонный командир!»

И обжёг приказ его, как лава,
Все сердца: святая тень зовёт!
Мчались слева, подбегали справа,
Чтоб, столкнувшись, ринуться вперёд!

Ярости удара штыкового
Враг не снес; мы ураганно шли,
Только командира молодого
Мёртвым мы в деревню принесли…

И у гроба – это помнит каждый
Летописец жизни полковой, –
Сам Суворов плакал: ночью дважды
Часовые видели его.

(А. Несмелов)

(Сюжет стихотворения передает чувство прикосновения к высокой легенде. Старый герой, один из вечных заступников России, в роковую минуту помогает солдатам знаменитого Фанагорийского полка, с которым Суворов прошёл немало славных боевых дорог и которому заботой государя Николая Павловича было присвоено имя генералиссимуса. Фанагорийский полк назывался «Суворовским Фанагорийским», а полковое знамя – как и стихотворение Несмелова, Суворовским знаменем.)

Суворов

В серой треуголке, юркий и маленький,
В синей шинели с продранными локтями, —
Он надевал зимой теплые валенки
И укутывал горло шарфами и платками.
В те времена по дорогам скрипели еще
дилижансы,
И кучера сидели на козлах в камзолах и
фетровых шляпах;
По вечерам, в гостиницах, веселые девушки
пели романсы,
И в низких залах струился мятный запах.
Когда вдалеке звучал рожок почтовой кареты,
На грязных окнах подымались зеленые
шторы,
В темных залах смолкали нежные дуэты,
И раздавался шепот: «Едет Суворов!»
На узких лестницах шуршали тонкие юбки,
Растворялись ворота услужливыми
казачками,
Краснолицые путники почтительно прятали
трубки,
Обжигая руки горячими угольками.
По вечерам он сидел у погаснувшего камина,
На котором стояли саксонские часы и
уродцы из фарфора,
Читал французский роман, открыв его
с середины,
«О мученьях бедной Жульетты, полюбившей
знатного сеньора».
Утром, когда пастушьи рожки поют напевней
И толстая служанка стучит по коридору
башмаками,
Он собирался в свои холодные деревни,
Натягивая сапоги со сбитыми каблуками.
В сморщенных ушах желтели грязные ватки;
Старчески кряхтя, он сходил во двор,
держась за перила;
Кучер в синем кафтане стегал рыжую
лошадку,
И мчались гостиница, роща, так, что
в глазах рябило.
Когда же перед ним выплывали из тумана
Маленькие домики и церковь с облупленной
крышей,
Он дергал высокого кучера за полу кафтана
И кричал ему старческим голосом:
«Поезжай потише!»
Но иногда по первому выпавшему снегу,
Стоя в пролетке и держась за плечо
возницы,
К нему в деревню приезжал фельдъегерь
И привозил письмо от матушки-императрицы.
«Государь мой, — читал он, — Александр
Васильич!
Сколь прискорбно мне Ваш мирный покой
тревожить,
Вы, как древний Цинциннат, в деревню
свою удалились,
Чтоб мудрым трудом и науками свои
владения множить…»
Он долго смотрел на надушенную бумагу —
Казалось, слова на тонкую нитку нижет;
Затем подходил к шкафу, вынимал ордена
и шпагу
И становился Суворовым учебников и книжек.
(Э. Багрицкий, 1915)
 

Памятник Суворову

Среди балтийских солнечных просторов,
Пред широко распахнутой Невой,
Как бог войны, встал бронзовый Суворов
Виденьем русской славы боевой.

В его руке стремительная шпага,
Военный плащ клубится за плечом,
Пернатый шлем откинут, и отвага
Зажгла глаза немеркнущим огнём.

Бежит трамвай по Кировскому мОсту,
Кричит авто, прохожие спешат,
А он глядит на шпиль, как шпага, острый,
На деловой военный Ленинград.

Держа в рядах уставное равненье,
Походный отчеканивая шаг,
Народное проходит ополченье
Пред гением стремительных атак.

И он, генералиссимус победы,
Приветствуя неведомую рать,
Как будто говорит: «Недаром деды
Учили вас науке побеждать».

Несокрушима воинская сила
Того, кто предан Родине своей.
Она брала твердыни Измаила,
Рубила в клочья прусских усачей.

В Италии летела с гор лавиной,
Пред Францией вставала в полный рост,
Полки средь туч вела тропой орлиной
В туман и снег на узкий Чортов мост.

Нам ведом враг, и мнимый и лукавый,
Не в первый раз встречаемся мы с ним,
Под знаменем великой русской славы
Родной народ в боях непобедим.

Он прям и смел в грозе военных споров,
Страны, подобной нашей, в мире нет.
Вперед, друзья! Так говорит Суворов,
Ваш прадед в деле славы и побед.

(В. Рождественский, 1941 г.)

(Стихотворение написано в годы Великой Отечественной войны. В блокадном Ленинграде памятник Суворова был единственным монументом, в открытую принимавшим на себя огонь вражеских обстрелов: памятник не был ни эвакуирован, ни укутан в камуфляж. Суворов, как всегда, смело смотрел в глаза врагу, вдохновляя ленинградцев на их победное долготерпенье. Таким было участие Суворова в Великой Отечественной. Он, как в стихах Несмелова и Рождественского, приходил на помощь попавшим в беду родным армиям.)

За Родину!

Бьёмся мы здорово,
Рубим отчаянно,
Внуки Суворова,
Дети Чапаева.

(С. Маршак)

Суворов

"Господи, Твой есмь аз!"–
Храм наполняет с хоров
Гулкий военный бас.
Так начинал Суворов
Утро, ещё в ночи
Службу неспешно справив,
Сердце взамен свечи
Перед Творцом расплавив.

Тяжек солдатский крест,
Не до учебных сборов.
Кинбурн, Фокшаны, Брест.
Так поднимал Суворов
Громким "кукареку"
Засветло ребятушек,
Салютовал штыку
Строй посрамленных пушек.

Доблестью, не муштрой
Сломлен француза норов.
Дюжины стран герой,
Так побеждал Суворов;
С горсткой богатырей
Брал города без боя,
Миловал матерей
И не терпел разбоя.

Мая шестого дня
Колокола соборов
Жаловались, звеня.
Так умирал Суворов,
Воин, всю жизнь в строю
Родине прослуживший,
Ни перед кем в бою
Знамени не сложивший.

(А. Коровин)
 

Генералиссимус Суворов

 
«Я – русский, какой восторг!» –
Кричал молоденький капрал,
Взбираясь с ротой мушкетёров
На земляной учебный вал.

Полон стремлений и надежд,
Наследник ратных дел арийских,
Он знал, на свете нет сильней
Солдата из земель российских.

«Я – русский, какой восторг!» –
Твердил бывалый офицер.
Легко снося труды похода,
Бойцам показывал пример.

Питался кашею и щами,
Служил исправно, рвался в бой.
Лень, скуку, слабость и сомненья
Гонял холодною водой.

«Я – русский, какой восторг!» –
Вздыхал всей грудью генерал
И в тишине штабной палатки
Пером план боя рисовал.

Да, турок больше нас раз в восемь.
Внезапность, натиск – вот расчёт.
Пусть артиллерия бьёт с флангов,
Успех пехота разовьёт.

«Я – русский, какой восторг!» –
Шептал измученный фельдмаршал,
Когда чрез Альпы, напролом
Повёл войска походным маршем.

Мы помним, князь, Твои дела,
Победы, Славу, шум сражений.
Веди же русичей вперёд,
Герой, не знавший поражений.
(А. Антонов, 2004)

(Стихотворение написано к 275-летию со дня рождения полководца.)

Генералиссимус Суворов

Он Россию свою
В самом трудном бою
Был готов защищать.
Был он дерзок и смел,
Одного не умел:
Не умел, не умел отступать.

Генералиссимус Суворов
Солдату друг, солдату брат
Генералиссимус Суворов
Да что там Альпы,
Да что там горы,
С ним для солдата нет преград.

А солдат рядовой
Дорог был для него
И роднее всего.
И хотя был он строг,
Но солдата берег,
Потому и любили его.

Он Россию любил,
Он России служил,
Ростом мал, да удал.
И никто не забыл,
Как он брал Измаил,
Как геройски всегда воевал.

Генералиссимус Суворов
Солдату друг, солдату брат
Генералиссимус Суворов
Да что там Альпы,
Да что там горы,
С ним для солдата нет преград.

(О. Газманов)

Версия

– Не ходи, Суворов, через Альпы, –
Говорил ему Наполеон.
– Там твои орлы оставят скальпы,
У меня там войска миллион.

Говорю тебе я как коллеге,
Как стратег стратегу говорю,
Там твои помёрзнут печенеги
На конфуз российскому царю.

Знаю, ты привык в бою жестоком
Добывать викторию штыком,
Но махать под старость альпенштоком –
Нужно быть последним дураком.

Но, упрямый проявляя норов,
В ратной сформированный борьбе,
Александр Васильевич Суворов
Про себя подумал: «Хрен тебе!»

И светлейший грянул, как из пушки,
Так, что оборвалось всё внутри:
«Солдатушки, бравы-ребятушки,
Чудо, вы мои богатыри!

Нам ли узурпатора бояться?
Бог не выдаст, не сожрёт свинья.
Где ни пропадала наша, братцы?!
Делай, православные, как я!»

И, знаменьем осенившись крестным,
Граф по склону первым заскользил,
Этот миг на полотне известном
Суриков, как мог, изобразил.

Так накрылась карта Бонапарта
Ни за грош, пардон, ни за сантим…
С той поры мы в зимних видах спорта
Делаем француза, как хотим.

(И. Иртеньев)

(Юмористическое стихотворение, опубликованное на страницах журнала «Юность» в 1989 году.)

наверх ▲